Читать!

ГЛАВНОЕ

Павел Пепперштейн. Весна.
Москва: Ad Marginem, 2010.

Правильно пишут об идеологе «медицинской герменевтики» Павле Пепперштейне, что в его текстах проявляется физиологическая сторона письма. Когда в конце 1990-х вышла «Мифогенная любовь каст» и стало видно сразу далеко во все стороны света, не нашлось языка для описания произведенного эффекта. Пепперштейн с Ануфриевым именно этого и добивались (если здесь вообще приме­ним такой глагол). Проект «медицинской герменевтики» сводится к действительному, а не декларативному снятию различий между производством текста и его рефлексией, созданием визуального произведения и его телесно-пространственной экспозицией, включая жест, акцию, перформанс. Даже самая обыкновенная беседа может и должна стать фактом искусства. Но это не избирательное и наивно-прерывистое жизнетворчество символистов, но безграничное самосознание создающего субъекта. Под травой или грибами, кстати, самое оно. Внимание! Это НЕ пропаганда наркотиков, экстремизма и нетерпимости! Просто технические детали.

«Весну» можно читать отдельно, а можно вслед за «Военными рассказами» и «Свастикой и Пентагоном». Эти книги незаметно препроводили нулевое десятилетие туда, где ему место, — в отстойник истории, где останется ложная модернизация и пугливая ностальгия по Советскому Союзу. Полузабытому и оттого идиллическому. Пепперштейн работает с образами прожитого десятилетия, где в один устрашающий коллаж спаяны советская тоска, дорогие рестораны города Москвы, внучки писателя Чаковского, священники, сексуальные мань­яки, инопланетяне и злобный колобок, развернувшийся и прикативший обратно. Это литература глубокого забытья, которая читается не для образования или развлечения, а в целях общей терапии. Она рассказывает о читателе то, о чем он сам и не догадывается. Психоделическая реальность манит и разгружает. Надо только довериться и не искать подвоха. Пепперштейн честен, даже если обманывает.

 

ОСНОВНОЕ

Владимир Борода. Зазаборный роман. Записки пассажира.
СПб.: Скифия, 2010.

Еще одна «книга жизни» из тюремного опыта, на этот раз — от «злостного» хиппи, севшего в конце 1970-х за тунеядство, нарушение паспортного режима и антисоветскую пропаганду (делали листовки с текстом «Декларации прав человека»). Книжка вышла характерным для нашего времени тиражом, который стыдно называть, но кое-где она все-таки продается. Сейчас такие тексты не в тренде. Молодые читатели уже не понимают, что такое сидеть в тюрьме за попытку вести свободный образ жизни, читатели постарше в массе своей давно махнули рукой на свое прошлое и быстро забыли, как в перестройку гонялись за толстыми журналами. Нынешней власти такая амнезия крайне выгодна: можно медленно, но верно реанимировать «совок», прикрываясь подлыми лозунгами о национальном своеобразии. Ценность «Зазаборного романа» в том, что здесь почти нет литературы, что написано это человеком не самым утонченным, прошедшим школу дворового хулиганства и выбравшим идеологию хиппи (она же «система») вполне осознанно. В изложении Бороды зона лишается того мерзкого флера блатной романтики, которым ее окутывает радиостанция «Шансон», но и надрывных разоблачений здесь тоже не встретишь. Есть какое-то свежее человеческое любопытство. Как в песне Цоя: «Просто хочешь ты знать, где и что происходит». Нет и слепой, подкожной ненависти к режиму — есть спокойные наблюдения над его правовым бескультурьем и полной зараженностью уголовными порядками. Самое главное — к власти нет никакого уважения. А страха на нее просто жалко. Крайне полезное и актуальное чувство.

Белобров-Попов. Джунгли для белых.
СПб.: Красный матрос, 2010.

Попугая зовут Каганович, филина — Вафлин, зебру — Кащенко, одноглазого воробья — Кутузов. Это только начало. В смысле только первая сказка из трех, составивших этот небольшой сборничек., Сказка тоже маленькая, зато сразу парафраза Винни-Пуха. Смешно неимоверно. Как все, что делают Владимир Белобров и Олег Попов, авторы романов «Три зигзага смерти», «Красный бубен» и сборника рассказов «Уловка водорастов». Были Гаррос-Евдокимов, да переехали в Москву из Риги и сплыли из-за серьезного отношения к жизненным трудностям. Белобров-Попов — дуэт, похоже, более живучий. В силу отсутствия серьезности. Механизм появления этих текстов простой. Вокруг так много идиотизма, который лезет из кожи вон, превращаясь в норму жизни, что ничего не остается, как воспроизводить его со всей громокипучей серьезностью. В частности, приводить сводку из жизни тропического острова, где живут обезьяны и обстановка в целом напоминает не столько часто упоминаемый в тексте роман «Робинзон Крузо», сколько передачу «Последний герой». Или превращать циклопа в бабу на том основании, что дело происходит в Индии, где все равно не очень разбираются в античности. Все три сказки, разумеется, кончаются полным и окончательным счастьем. Можно не верить, но на самом деле оно уже давно снизошло на жителей крупных городов России. Дело за малыми.

 

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ

Светлана Руссова. По Берлину.
В поисках следов исчезнувших цивилизаций.
Москва: Языки славянской культуры, 2010.

Дама с остзейской на слух фамилией Руссова работает в берлинском Русском доме. Созвучие нечаянное, но многозначительное, напоминает псевдоним. Ее книжке, конечно, далеко до набоковского путеводителя по Берлину и даже до фильма Вима Вендерса. Там больше и настоящей любви, и творческой самобытности. Издание нужно тем, кого уже перестал удовлетворять какой-нибудь бессмысленный свод адресов от «Пти Фюте» или «Полиглота», но кому пока не по зубам насыщенная культурная география. Снимать ее пласты надо осторожно и постепенно. На XX век пришлось несколько взлетов и падений Берлина. Крах кайзеровской Германии, кризис, зависший над пропастью голода, марши штурмовиков, обожаемый народом Гитлер, поражение с унизительным разделом на сектора союзников, социалистическая нищета и резкий подъем в последнее десятилетие века. Современный Берлин — европейская столица современного искусства. По дешевизне приличного жилья это белая ворона среди цивилизованных мест с большой историей. Большая часть книги посвящена музеям, то есть демонстрирует консервативный подход. В какой забегаловке Кройцберга можно съесть оптимальный кебаб по соотношению цены и качества, здесь не говорится. Да автор, наверное, и не знает. Но введение в основные городские ориентиры вполне сносное, а глава об этнологическом музее в Далеме просто замечательная.

 

Петр Сапронов. Путь в ничто. Очерки русского нигилизма.
СПб.: Гуманитарная Академия, 2010.

Ведущий сотрудник Санкт-Петер­бургского института философии и богословия Петр Сапронов — человек вполне светский, но, как это заведено в некоторых слоях русской интеллигенции, видящий спасение в религии. Его книга о русском нигилизме начинается с довольно топорной герменевтики первородного греха, вытекающего из него страха и, соответственно, Ничто, которое пожирает человека, усомнившегося в вере. Знание, оно, известное дело, умножает скорбь. Лучше ничего не знать и быть счастливым — это образ идеального обывателя. В своей книжке Сапронов предпочитает обвинять в нигилизме западную философию, чьи дьявольские искушения долетели до астрально невинных и морально безусых русских мальчиков. Автор усматривает корень популяризованного Тургеневым направления в «Ночных бдениях» Бонавентуры — францисканского схоласта XIII века. С тех пор фундаментальное для западной мысли сомнение оказывается непременным спутником любого умозаключения. Русская литература, взявшая на себя в XIX веке задачи философии, ретранслировала в первую очередь это разрушительное сомнение — то, что противопоказано русскому человеку с его слабой индивидуальностью и низкой ответственностью. В XX веке продолжателями дела нигилистов сначала стали революционеры-романтики, после войны появились диссиденты, а в постсоветское время — реформаторы. Остается вопрос: зачем читать эту паранойю? А вот зачем. Автор взял актуальную тему, подобрал примеры, напустил эмоций и вывернул наизнанку остатки здравого смысла. Это памятник современному состоянию России, которая слышит звон, да мало что хочет слушать. Знай себе, мотает головой и требует мороженого за 28 копеек.